Ораст, затаив дыхание, кивнул. Еще бы! О нем слышал каждый… Каждый, кому даже не довелось побывать в аквилонской столице, знал известнейший на всю Хайборию Золотой Храм Солнцеликого, который жрецы именовали Храмом Тысячи Лучей. Самый большой из всех святилищ Митры, самый богатый, самый знаменитый – о чудесах его можно было рассказывать бесконечно. Чего стоила одна только статуя Митры из чистого золота в двадцать локтей высотой, что встречала верующих у входа! И библиотека храма была одной из самых обширных, так что не было на свете жреца или послушника, что не мечтал бы хоть одним глазком узреть его сокровища.
И теперь, кажется, заветной мечте Ораста суждено было сбыться.
– Да, – сказал он просто.
Марна кивнула, и на миг жрецу почудилось в подступающей мгле, будто слепая маска ее озарилась кривой уродливой усмешкой.
– Слышать – мало. – Она задумалась ненадолго. – Немедиец вычертит тебе план и расскажет, что делать. Повинуйся ему во всем. Завтра на рассвете отправляйся к нему. Он готов тебя встретить.
– Но… Ты ведь не можешь отпустить меня так просто… – Ораст был в смятении. Он не мог поверить, что колдунья выпроваживала его без всякой защиты, без помощи и совета, даже без единого слова ободрения. Ведь его ждало впереди великое деяние, из тех, что потрясают устои мира – а она буднично указывала ему на дверь, точно он отправлялся навестить больную тетушку в соседней деревне. А если он оплошает, в конце концов? Если что-то, не приведи Митра, пойдет не так, как задумано? Ведь другого шанса у них не будет.
Однако Марна пренебрежительно взмахнула рукой, отметая невысказанные сомнения.
– Немедиец скажет тебе все, что необходимо. С его помощью ты без труда проникнешь в храм. А дальше тебя поведет кинжал. Стоит клинку лишь оказаться вблизи короля – и тебе ни о чем не придется думать.
В голосе женщины звучали презрительные нотки. Она словно подтверждала, что самому Орасту доверяет в сотни раз меньше, чем собственному колдовству, и никогда не положится лишь на его ум и ловкость. Юноша ощутил ее насмешку и почувствовал себя уязвленным.
– А потом? – Не удержался он от вопроса. – Там же гвардейцы, придворные… Когда они увидят, что король мертв, и бросятся за мной в погоню – как мне спастись от них?!
Ведьма фыркнула.
– Не тревожься об этом. Не забудь лишь то, чему мы учили тебя – омыть кровью руки, окропить веки и губы… Как только ты сделаешь это, то поймешь, сколь нелепы твои тревоги. Магия сама даст тебе ответ. Магия Скрижали Изгоев. Ты ведь этого добивался, не так ли?
Голос колдуньи сделался внезапно торжественным и звучным, словно глас герольда, возвещающего волю Судьбы.
– Власти ты жаждал, бывший служитель Солнцеликого, и власть ты обретешь! Власть, что может вознести, но может и погубить! Ты готов заплатить за обладание ею. И тогда она будет принадлежать тебе во веки веков!
Не в силах найти слов для ответа, жрец кивнул. Как это было верно!
Поначалу Ораст еще пытался противиться. Голос в душе его твердил, что никакое знание, никакая власть или магия не стоят того, чтобы навеки погубить душу, запятнав ее пролитием крови. Внутренний голос, голос рассудка или совести, внушал, что любая жизнь священна, и тем более, жизнь короля. Нашептывал, что Митра проклянет его, если он осмелится исполнить задуманное. И даже пытался уверить, что он, Ораст, не создан для подобных дел, что у него недостанет духу совершить нечто подобное. Что он слишком неловок и погубит все из-за какой-нибудь нелепой оплошности. Голос…
И все же Орасту удалось заглушить его. И теперь голос больше не осмеливался тревожить. Ибо решение жреца было непоколебимо.
Собственно, это даже не было сознательным решением. Просто ему не оставили выбора. Он так страдал! Митра, как он страдал! Словно ледяные пальцы скручивали жгутом его душу, петлей свивали разум. Он сделался рабом Скрижали, когда поддался искушению испробовать одно из ее заклинаний, – так объяснила Марна. И теперь они с Книгой были связаны магической цепью, разбить которую могла лишь кровь. Изъесть сталь ржою – вот, что должна была сделать кровь короля Вилера. Он омоет в ней руки, творившие проклятое заклятье, коснется окровавленными пальцами глаз, что читали, и губ, что твердили его, – и станет чист.
И Скрижаль Изгоев откроется Орасту, и станет наконец истинно принадлежать ему.
Так говорила Марна.
И у него не было иного выхода, как поверить ей. Ибо Книга медленно убивала его, а заколдованный кинжал, так счастливо найденный жрецом в лесу, напротив, придавал сил и толкал вперед.
И чем больше размышлял над этим Ораст, тем больше убеждался в мудрости небесных сил. Ибо наконец ему дарован был шанс действительно испытать себя. Ведь кем он был до сих пор? Сперва жрецом, одним из тысяч ему подобных, забитым, униженным, чье устремления не встречало в ближних ничего, кроме насмешек, а все благие порывы подавлялись с презрением и грубостью.
А затем, став чернокнижником, разве преуспел он более того? Удары судьбы все столь же рьяно настигали его. Жалкие, ничтожные честолюбцы, возомнившие себя властителями судеб! Одни пытались возвести его на костер, другие спасли ему жизнь, – но, в сущности, и те, и другие были похожи. И тем, и другим не было дела до самого Ораста – лишь корысть двигала ими.
Они презирали его!
Не лучше были и домочадцы Тиберия. От них Ораст также не видел ничего, кроме оскорблений. Его до сих пор начинало трясти, когда он вспоминал, как обошелся с ним Винсент в тот памятный вечер, когда тащил его силком к барону – да не найдет он успокоения в юдоли Митры! А надменная Релата, эта гордячка, не пожелавшая снизойти до низкорожденного! Ораст невольно принимался скрежетать зубами при одной мысли о ней, забыв, что несколько мгновений назад едва сдерживал рыдания.
Теперь, когда он узнал, что она жива и пребывает в объятиях шамарца, ненависть вновь иссушила страсть в его душе.
Но теперь все будет иначе. Ораст докажет им всем, что он не ничтожество, не червь, которого ничего не стоит раздавить сапогом. Он сотворит то, на что не осмелился бы ни один из них, даже Амальрик, и деяние это вознесет его надо всеми. Точно колосья пшеницы под ветром, склонятся они перед ним. Пролитая кровь не просто даст жрецу власть над Скрижалью – она даст ему власть над миром, ибо лишь тот из людей достоин править другими, кто сумел преступить лживые запреты и стал выше всех прочих.
Он убьет короля! Убьет, чтобы обрести власть, перед которой преклонятся самые гордые вожди Вселенной.
– Завтра на рассвете я отправлюсь в путь, – сказал он Марне твердо. – Береги Скрижаль. Я вернусь за ней.
Амальрик Торский знал, что не сможет уснуть в ночь перед прибытием Ораста. Он, вообще, мало спал с того самого вечера, как огромный черный ворон ударился в его окно, прокаркав роковые слова. В последний раз обдумать все, вспомнить забытое, предусмотреть любые неожиданности… Немудрено, что сон избегал его!